Людмила Улицкая. Последнее
Я всегда её любила, с тех пор, как прочла первую книгу — это был "Казус Кукоцкого". Сейчас читала "Люди нашего царя" — медленно, чуть ли не натужно, не потому, что не нравится, а наоборот — слишком хорошо. Прочтя три страницы, надо остановиться, отдышаться.
А сегодня ночью был "Дорожный ангел". Пока под сильным впечатлением, слов могу наговорить всяких, без меры. Из определенного не оставляет белая зависть — какой же дар и чувство слова! И уверенность в том, что и я такая, такой буду. Через пятьдесят лет, через иную жизнь, в иных местах и обстоятельствах.
Помещаю самый впечатляющий даже не мини-рассказ, набор афоризмов. Под каждым из них ставлю свой почтительный крестик — и я тоже.читать* * *
Вот они сидят втроем и беседуют: Христос, Будда и Георгий Михайлович Гинзбург.
А, собственно, о чем им говорить? Они сидят и улыбаются.
* * *
А подойдет к ним отец Андрей, прекраснейший, его не примут.
Скажут: православных не берем, и католиков не берем, и мусульман не берем, тем более – иудеев.
Только беспартийных.
* * *
А примут кого? Слабоумную девочку Таню Князеву, дауна Сашу Козлова и блаженную Наташу Горбаневскую – ей православие простят.
А умных – никого. Я вдалеке постою.
* * *
Да! За страдание тоже никого не примут. Тоже мне, большое дело.
* * *
И за старание не примут!
* * *
Так привычно говорить: «Господи, помилуй! Господи, помоги! Господи, прости!», что от привычки почти потерян стыд – все-таки прости муравьиные усилия всё заполучить в пользование.
* * *
Все разрешили: съесть сразу три килограмма зеленых яблок, выпить две бутылки водки и лечь с ослицей или ее отцом.
Только не вспоминать о белом слоне. А он здесь.
* * *
Мысль ужасная: тебя никто не накажет и, тем более, не наградит.
Ты совершенно свободен, сам себе судья. О ужас!
* * *
Хотелось, чтоб все было по закону, как на немецкой железной дороге: по свистку и вовремя. А тебя – диспетчером. Пойду пешком.
* * *
А было так удобно на все твердить: «Твоя Святая воля!»
А вдруг – моя?
Нельзя ли отменить местоименья?
* * *
У Бога был один хороший сын Иисус. Как свербит на этом месте…
* * *
А про Святую Троицу – ну просто вообще! Как устроено электричество – не знают. А как устроен Бог – три пальца…
* * *
Говорят, что Три Лица. У Рублева это очень убедительно.
Но все остальное – сплошные спекуляции. Откуда им знать-то? Посмотри на их рожи.
* * *
А иногда едешь в метро, посмотришь кругом и заплачешь: одни ангельские лица. Правда, редко.
* * *
Один приятель, Сёма из Бетезды, открыл, что ДНК совсем не запись наследственной информации, а персональный ключ ко входу в космический компьютер. Ничего?
* * *
Мы с Петей совершенно не верим в чудеса.
То есть, мы их наблюдали.
Петя даже видел, как один йогин материализовал из воздуха какую-то хрень вроде золотой цепочки.
Ну и что?
* * *
Каждая женщина, у которой затвердела грудь и отяжелел живот, чувствует, что произошло чудо. Не только Мириам.
* * *
Пришла на исповедь.
– Падре, – говорю, – я давно не совершаю дурных поступков сознательно, но я часто плохо думаю о людях и раздражаюсь.
– Да, да, я так хорошо вас понимаю, – говорит он.
– Падре, кругом почти сплошь идиоты, я их часто жалею, но отношусь к ним свысока, а иногда с презрением, – говорю я.
– Да, да, конечно, я вас так хорошо понимаю.
– Падре, я давно в руки не беру молитвослов, по крайней мере, с тех пор, как обнаружила, что молюсь всегда, когда голова не занята какими-нибудь глупостями.
– Да, да, я вас хорошо понимаю, молитвослов трудно взять в руки… и мне знакомо это состояние.
– Падре, – говорю я, – я очень тоскую по старшим. У меня совсем не осталось старших, – говорю я.
– Да, да! Как я вас понимаю! Совсем не осталось старших!
– Падре! Я больше не интересуюсь никакими духовными вопросами, исключительно поведением.
– Так это же самое главное! – воскликнул падре.
Я поцеловала крест и его руку, а он поцеловал меня в макушку. Вот и все.
* * *
Вот потеряю руки, ноги, голову, и возраст, и дату рождения, и дату смерти, а также пол, адрес и e-mail, вот потеряю имя и фамилию, и будет хорошо.